ОТ ВОЙНЫ К ВОЙНЕ

Война в жизнь этого человека – учителя, директора Уланхольского госинтерната – пришла задолго до июня 1941 года. В ноябре 1939 года Сангаджи забрали на действительную службу, а в 1940-м в составе артиллерии 364-го отдельного артдивизиона конной тяги он оказался в самой гуще Финской войны.

В августе 1940 года в составе 39-го артполка Сангаджи был отправлен в Эстонию на остров Эзель (Сааремаа), где и встретил Великую Отечественную войну. Моонзундские острова, в числе которых находится Эзель, играли важную роль в обороне входов в Рижский и Финский заливы. С августа 1942 года с аэродрома архипелага советская морская авиация начала наносить удары по Берлину и другим городам Третьего рейха. Понятно, что нацистское командование не жалело сил на то, чтобы захватить Моонзундские острова.

Советские защитники островов стояли насмерть: 6 сентября красноармейские артиллеристы, в числе которых был Сангаджи, сумели сорвать попытку нацистского десанта высадиться на островах, что ещё больше разозлило врага. Оказавшиеся в окружении защитники острова Эзель бились яростно, героически сражаясь до последнего патрона, но в октябре враг полностью захватил архипелаг – это было неизбежно. Те из советских бойцов, кто не погиб, попали в плен. В их числе был и Сангаджи.

ЛАГЕРЬ СМЕРТИ

Девятнадцать месяцев, которые потом вспоминались как кромешный ад, Сангаджи Хамаев провёл в лагере для военнопленных в Риге. Это было время постоянного, гложущего голода, вечного холода и страха. Он рассказывал, как в плену советские люди, несмотря на всю тяжесть испытаний, старались поддерживать друг друга. Но были и те, кто не выдерживал этой пытки и ломался морально. Для них украсть еду у соседа, пусть это всего лишь хлеб с опилками, было в порядке вещей.

Крепкого, рослого парня немцы частенько отправляли на разгрузочные работы: трудиться за еду. Временами, когда Сангаджи и его товарищи грузили мешки с мукой, вермишелью или картошкой, им удавалось припрятать какие-то крохи еды, чтобы пронести их в лагерь для остальных военнопленных. Если повезёт, конечно. Когда на входе в лагерь дежурили полицаи, то заключенных обыскивали, найденную еду отнимали, "воров" избивали.

НЕПРЕОДОЛИМАЯ ЖАЖДА СВОБОДЫ

Кроме постоянных мыслей о еде, в голове Хамаева назойливо крутилась ещё одна: "Бежать!" При первой же возможности он вместе с группой заключенных совершил побег, но далеко уйти им не удалось. Фрицы схватили беглецов и наказали их 25-ю ударами шомполами – металлическими стержнями для чистки и смазки ствола огнестрельного оружия. Выдержать такое зверство смогли далеко не все, многие от боли теряли сознание. Сангаджи удалось подняться на ноги после истязания, но полученные раны долго не заживали.

Чтобы попытка сбежать не повторилась, беглецов раскидали по разным лагерям. Так стойкий артиллерист оказался в лагере в городе Холм, что на территории Польши, а оттуда его отправили в лагерь в Ченстохова.

Однако именно там ему вместе с другими заключёнными удалось вырваться из лагеря и перебраться через границу на территорию Чехословакии. Оборванные, грязные, отощавшие люди старались держаться подальше от дорог и домов. Но голод и холод сводили с ума, поэтому однажды они решились постучаться в крайний дом одного из селений. Оказалось, что там жил местный учитель, который не только накормил беглецов, но и сумел найти им одежду и даже дал компас, чтобы они не заблудились.

К сожалению, на пути людей, перенесших столь суровые испытания, попадались не только хорошие люди. Были и предатели, вроде того неизвестного, который заметил дымок в лесу и выдал местонахождение беглых пленников полицаям.

И снова лагеря, снова плен. Иногда Сангаджи казалось, что у этого бесконечного кошмара есть только один выход – смерть. Но он брал себя в руки и заставлял верить в то, что однажды придёт спасение.

НЕСЛОМЛЕННЫЙ

В феврале 1945 года непокорный артиллерист вновь решился на побег, который в этот раз удался. Заключённые несколько суток перемещались лишь ночами, днём прятались в укромных местах. И вот наконец линия фронта! Вместе с собратом по несчастью Фёдором Шлаговым они вышли к частям Красной армии недалеко от города Бреслау: "Не стреляйте! Свои!"

Конечно, с распростертыми объятиями их никто не встречал, ведь в те годы было немало предателей и перебежчиков как с этой, так и с той стороны. И пришедшие от немцев изможденные, зверски голодные люди, без документов: кто они?

К счастью, в скором времени красноармейцам удалось освободить лагерь, из которого бежали Хамаев и его товарищ. Заключённые беглецов тут же узнали, кинулись обниматься: "Сашка-астраханец!"

Вот так и закончились тяжёлые скитания нашего земляка по лагерям. В марте 1945 года Хамаева направили служить в 186-й стрелковый полк Львовского военного округа. А вскоре прогремели долгожданные салюты Победы, и наконец-то закончилась война, хотя память о ней навсегда поселилась в сердце мужественного, стойкого артиллериста.